Ничего не произошло. Он стоял и дрожал. Потом резко опустил руку, уронил браунинг в грязь и пошёл к крепости…

Когда рассвело, Сашка всё ещё сидел около мешков с песком и ни о чём не думал. Мимо него проходили дежурные, один раз прошагал сам Уксус, но Сашка не шевелился. Наконец появился Витька Шиз, сел рядом, протянул браунинг. Сашка взял ствол холодной рукой, повертел в руках.

– Ты слабый, – сказал Шиз. – Я видел тебя вчера, я ждал твоих действий, но тебе ещё рано. Ты не выполнил своего предназначения здесь.

– Пошёл ты, чокнутый! – Сашка замахнулся на Шиза, но Витька равнодушно перехватил его руку и продолжил:

– Настоящая смерть должна быть мучительной. Ты хотел сделать всё просто, но нет, дух, ты так легко не освободишься.

– Уйди! – Сашка вывернулся из рук командора и сильно пнул того под колено. Шиз охнул и крепко схватил Сашку за плечи. «Какой он сильный», – еле успел подумать Сашка. Шиз повалил его на землю, прижал своим весом и продолжал говорить:

– Нет, дух! Ты будешь умирать долго и проклянёшь день, когда родился.

– Мама! – закричал Сашка с ужасом и потерял сознание.

На следующий день мимо опять проезжали грузовики с офицерами и солдатами. Сашка видел среди них знакомых по Корпусу, но не подходил. Свесив ноги, он сидел на краю окопа и думал, что завтра, возможно, те же грузовики повезут назад тех же солдат, но только ранеными или убитыми. В окопе на ржавом железном ящике расположился Пёс. Читать ему было нечего – книжку уже скурили, – а в крепость он идти не хотел. «Не уживутся они с Кешей в одной бригаде, – подумал Сашка. – Как я с Лёвой не ужился. И что будет? Ну, Пёс, конечно, Кешу убивать не станет, а у Кеши на Пса, пожалуй, не хватит сил. А я что буду делать? Нет уж, теперь хоть перережьте друг друга, я и не пошевелюсь».

– Слушай, а в Корпус очкариков берут? – неожиданно спросил Пёс.

– Нет.

– Жалко. Вас там, наверное, многому учили. Хорошо много знать, знания в жизни защищают.

– Особенно меня они защитили, – усмехнулся Сашка. – Но ты же вроде опять в университет собирался.

– Да нет, я же думал здесь заработать, а теперь вижу – заработаю я тут граммов десять в лоб. Ну, или в другое место. Со средней скоростью семьсот метров в секунду.

– Это если из автомата, – уточнил Сашка. – Некоторым больше везёт, в них из танка попадают.

Пёс вылез из окопа, сел рядом, посмотрел Сашке в глаза.

– Скажи, ты тоже думаешь, что я от своих от испуга убежал?

Сашка пожал плечами.

– Нет, я не понимаю, зачем ты тогда вчера?..

– Я же правду сказал, стрелял-то я, а почему – меня не спросили.

– Спросили, – возразил Пёс. – Ты соврал, что случайно. Сделал доброе дело, а теперь не хочешь этого признавать. Хочешь быть как они.

– Я хочу попасть в город без войны. Вот что важно для меня в мире. На всё остальное мне наплевать. Они, я – какая разница?

– Это книжка. Не стоит так доверять печатному слову, – Пёс встал. – Никому не известно, есть ли такой город на самом деле…

– Пошёл ты, – отвернулся Сашка. Отчётливо представились белые дома, зелёная трава. Такое должно существовать, обязательно должно.

Мимо окопа с фляжками прошли Шиз и Хнык.

– Саша, – крикнул Хнык, – айда к Эдику за спиртом! Он так усосался, что раздаёт.

Сашка проводил Хныка взглядом и подумал, что за ним после смерти Олега никто не следит и теперь Хнык запросто может умереть во время припадка. Шиз шагал мрачный и на Сашку даже не взглянул. Сашка пошёл в блиндаж. Там уже лежали две фляжки, наполненные Кешей. Сашка взял одну, отхлебнул, ощущая приятное тепло. Стало смешно. «Эй, родители! – подумал он. – Я, ваш любимый сын, сижу здесь грязный, пью спирт, курю мерзкую махорку, а ночью я чуть не застрелился. Вы могли себе такое представить?»

– Придурок, ты что делаешь?

Сашка обернулся и увидел Кешу; тот выхватил у него фляжку и сунул под телогрейку.

– Обалдел совсем? Это я на продажу налил! Когда опять подкрепление повезут, мы им загоним. Не вздумай вылакать!

– Зажал?

– Зажал. Хорош ты, нечего сказать! Прошлый раз как свинья упился, мы тебя на себе таскали. С меня хватит, – Кеша выглядел очень рассерженным.

– Крохобор! – сказал Сашка. – Пёс прав, ты жадный субъект!

– Ну и вали, целуйся со своим Псом! Я думал, ты мне друг, а ты…

– Кеша, – Сашка встал. – А ты со мной ругаться не боишься? Я ведь псих – вдруг стрельну.

Кеша смотрел на Сашку снизу вверх удивлёнными глазами и, наверное, думал.

– Ладно, забудь, – Сашка достал из-за пояса браунинг, вытащил патроны, убрал в разные карманы. – Так надёжней будет. Я уже сам себя боюсь.

– Санёк, это пройдёт, это нервы. На войне бывает.

– А у тебя было?

– Нет, – Кеша покачал головой, – но я вообще туповатый насчёт переживаний. Меня только от трупов тошнит, а на остальное я плевать хотел с высотки. И ты наплюй. А пить не надо, от этого только хуже. Вон Лёва тоже потихоньку начинал.

– Да ладно, не буду. Раз уж ты так за меня трясёшься. Ты да Шиз с его чистотой мысли!

– Ты Шиза не ругай, он тебя, между прочим, вчера на руках сюда приволок, когда ты в обморок свалился, а мог бы и бросить.

Сашка вспомнил над собой страшное Витькино лицо и его слова о мучительной смерти, усмехнулся: «Шиз – спаситель. Нагнал чего-то ребятам. Спасибо, хоть про пистолет ничего не сказал, вот бы все ржали. Трус, застрелиться испугался». Сашка снова ощутил противную дрожь.

К ночи с юга опять стала доноситься стрельба.

– Готовьтесь, цуцики, – сказал ребятам Уксус. – Если там наших уделали, скоро сюда придут.

Но никто не приходил, не было больше и грузовиков с наступающими и ранеными. Связь тоже не восстановилась, и парни в крепости не знали ни кто побеждает, ни чего ожидать дальше. От незнания, страха и скуки многие пили. Спирта на всех не хватало, и его начали разбавлять талой водой. Ещё через два дня урéзали паёк, но Сашку это не заботило: он уже привык часами лежать на мокрых мешках и смотреть в небо. «Второй Шиз», – ворчал Кеша, которому не с кем было поговорить. С Максимом Кеша так и не общался. Коньков всё время пропадал в другой бригаде, а с Хныком опять случился припадок, после которого он так и не мог прийти в себя: лежал в блиндаже, бормотал что-то себе под нос и, кажется, не узнавал, кто к нему подходит. Шиз валялся на тех же мешках, только по другую сторону крепости, и непрерывно молился. С Сашкой они старались не встречаться.

Тринадцатого ноября резко похолодало: грязь и лужи мигом замёрзли, окопы обледенели так, что, если в них залезть, вылезти было трудно. Парни разожгли костры в самой крепости и вокруг. Сашка с Кешей дежурили на наблюдательной вышке. То есть дежурил Сашка, а Кеша пришёл просто так.